Кафе лунатиков - Страница 87

Мистер Смитц не открывал долго. Наконец я услышала шаги. Что-то достаточно тяжелое направлялось к двери. Джордж Смитц открыл нам дверь в заляпанном кровью переднике, надетом на футболку.

На плече у него тоже было кровавое пятно, будто он поднимал кусок говяжьей туши, и она на него протекла. Он все время вытирал ладони о передник, будто никак не мог очистить. Наверное, он не привык ходить окровавленным или просто у него потели ладони.

Я улыбнулась и протянула ему руку. Он ее принял. Ладони у него были потными. Нервничает? Отлично.

– Как поживаете, мистер Смитц?

Он пожал руку Ронни и пригласил нас войти. Мы оказались в тесной прихожей. С одной стороны там был стенной шкаф, с другой – зеркало с низеньким подзеркальником. На нем – ваза с желтыми искусственными цветами. Бледно-желтые стены вполне с ними гармонировали.

– Позвольте принять ваши пальто?

Если он убийца, то самый вежливый из всех, с кем мне приходилось иметь дело.

– Нет, спасибо, мы не будем раздеваться.

– Пегги всегда мне выговаривала, если я не предлагал гостям снять пальто. “Джордж, ты не в сарае воспитывался. Гостям надо предложить раздеться”. – Имитация голоса звучала точно.

Мы вошли в гостиную. Здесь тоже были бледно-желтые обои с коричневыми цветочками. Диван, широкое кресло, качалка – все это было бледно-бледно желтым, почти белым. И еще искусственные цветы. Тоже желтые.

Картины на стенах, безделушки на полках, даже ковер на полу – все было желтым. Как будто сидишь в капле лимонного сока.

То ли это выразилось у меня на лице, то ли Джордж уже привык.

– У Пегги желтый – это был любимый цвет.

– Был?

– То есть есть. О Боже мой! – Он свалился на бледно-лимонный диван, закрыв лицо своими крупными руками. Только он в этой комнате выпадал из желтой гаммы. – Неизвестность – это так ужасно!

Он поднял на нас глаза, и в них блеснули слезы. Калибра этак на Оскара.

– Мисс Симз мне сказала, что у вас есть новости о Пегги. Вы ее нашли? Что с ней?

Столько искренности было в его глазах, что трудно было в них смотреть. Я все еще не могла бы сказать, что он лжет. И если бы не видела его фотографий с другой женщиной, я бы не поверила. Конечно, адюльтер – это еще не убийство. Он может быть виновен в первом и невиновен во втором. Вполне.

Ронни села на диван подальше от Смитца, но вполне дружелюбно. Ближе, чем я бы хотела быть к этому сукину сыну. Если я когда-нибудь выйду замуж и мой муж мне изменит, тогда не меня будут искать.

– Садитесь, прошу вас, мисс Блейк. Извините, я не очень хороший хозяин.

Я устроилась на краешке желтой качалки.

– Я думала, вы работаете на стройке, мистер Смитц. Зачем этот передник?

– Отец Пегги не справляется в лавке один. Он передал дело ей уже много лет назад. Может, мне придется оставить стройку, но, понимаете, он же – моя семья. Я не могу его бросить в трудном положении. Почти всю работу делала Пегги – папе уже девяносто два почти. Он один не справляется.

– И вы эту мясную лавку унаследуете? – спросила я. Мы с Ронни автоматически перешли к схеме добрый коп – злой коп. Угадайте, какая роль досталась мне.

Он моргнул:

– Наверное, да. Так я полагаю.

На этот раз он не спросил, что с Пегги. Только смотрел на меня своим душевным взглядом.

– Вы любите свою жену?

– Да, конечно. Что за вопрос?

Он уже был не столько печален, сколько рассержен.

– Ронни! – сказала я.

Она достала из сумочки фотографии и протянула ему. На первой Джордж Смитц обнимал черноволосую женщину. Пегги Смитц была блондинкой.

Лицо Смитца залила краска. Не красная, скорее багровая. Он не глядя бросил пачку фотографий на кофейный стол. Они рассыпались, показывая его самого и эту женщину на разных стадиях раздевания. Поцелуи, объятия, чуть ли не это самое в стоячем положении.

Лицо его окончательно побагровело, глаза полезли из орбит. Он вскочил, дыша резко и тяжело.

– Какого черта это значит?

– Мне кажется, снимки говорят сами за себя, – ответила я.

– Я вас нанял искать мою жену, а не шпионить за мной! – Он повернулся к Ронни, возвышаясь над ней, как башня. Здоровенные руки сжались в еще более здоровенные кулаки. Мышцы на руках надулись, вены заходили по ним червяками.

Ронни тоже выпрямилась – во все свои пять футов девять дюймов. И была очень спокойна. Если ее и беспокоило противостояние с человеком тяжелее ее на сто фунтов, этого не было видно.

– Где Пегги, Джордж?

Он поглядел на меня, на Ронни и занес руку, будто собираясь ее ударить.

– Где ты спрятал тело?

Он резко обернулся ко мне. Я спокойно сидела, глядя на него. Чтобы добраться до меня, ему надо было обогнуть кофейный столик, а за это время я наверняка могла отодвинуться. Или достать пистолет. Или вышвырнуть этого типа в окно – последнее мне нравилось все больше и больше.

– Вон из моего дома!

Ронни шагнула назад. Он стоял, как багроволицая гора, поворачиваясь то ко мне, то к Ронни.

– Вон из моего дома!

– Не выйдет, Джордж. Мы знаем, что ты ее убил. – Наверное, “знаем” – слишком сильное слово, но “мы почти уверены, что ты ее убил” прозвучало бы не так убедительно. – Если ты не собираешься драться всерьез, Джорджи, то лучше сядь.

– Да, Джордж, в самом деле лучше сядь.

Я не стала оборачиваться, чтобы посмотреть, где там Райна. Вряд ли Джордж на меня нападет, но поворачиваться спиной к разъяренному бугаю весом за двести фунтов – не очень удачная мысль.

Он глядел на Райну, ничего не понимая.

– Это что еще?

– Боже мой! – ахнула Ронни, глядя мне за спину. У нее отвалилась челюсть.

Что-то происходило за моей спиной, но что? Я встала, не сводя глаз с Джорджа, но он уже не смотрел на меня. Я отступила от него – просто для страховки. Когда дистанция стала достаточной, мне уже была видна дверь.